Выходит в свет ваш роман-трилогия «Немой набат». Я имел возможность прочитать его в цифре и считаю, что это первое художественное осмысление текущей русской жизни. Видимо, неспроста обложку пересекают крупные цифры «2018-2020». И вот что любопытно: когда читал, у меня возникали удалённые ассоциации с «Хождением по мукам» Алексея Толстого. Хотя ни в сюжете, ни в художественных образах переклички нет.
Да что же тут удивительного! Как и сто лет назад, Россия ходит по мукам, к счастью, не кровавым, опять ищет новый путь. Кстати, я именно «Хождение по мукам» держал в уме, работая над романом, - как символ эпохи. Роман именно о нынешних российских муках. Но я взял лишь три года, на мой взгляд, особых, переломных. И кстати – ещё об одном, так сказать, заимствовании. У Алексея Толстого эпиграф из «Слова о полку Игореве» - «О! Русская земля!» Я тоже шёл от этой мысли. И в образе главной героини воплощена судьба России на переломном этапе нынешней жизни.
А почему вы взяли только три последних года?
О-о! На ваш вопрос можно ответить лишь известным русским присловьем: как станет хуже некуда, так и на лад пойдёт! В первых двух частях романа его персонажи, представляющие «глубинный народ», ощущают падение в бездну, угрозу возвращения гайдаровщины 90-х после транзита власти 24 года. И понимают, что продолжаться так не может, они готовятся к переменам, которые начинаются в третьей части, в 2020 году.
Выходит, вы, как автор, шли как бы по следам событий?
Наоборот, события догоняли написанное. Я задумал роман давно и в основном не ошибся в предвидении. Больших переделок потребовала лишь третья часть. Ну, кто мог предвидеть пандемию и тандем Мишустин-Белоусов? Но то, что сброс Медведева неизбежен, потому что в 2019 стало хуже некуда, герои романа не сомневались и к этому готовились. По их мнению, Путин потерял 8 лет, страна пребывала в медведевском простое. И для преодоления державной немощи Путин теперь обязан, как говорили раньше, выполнять пятилетки за три года.
Как вы понимаете понятие «простой»?
Как принято шутить, элементарно, Ватсон. В пропаганде шумели о прорыве, но на деле в экономике был застой. А время-то гибридное. Скрестите прорыв с застоем, у вас и получится «простой». А по Далю «простой» - это безделье, всего лишь ожидание работы.
Но сегодня не слишком ли много у вас оптимизма?
Ваш вопрос заставляет идти на глубину. В том-то и дело, что Путин выполнил лишь половину лидерской задачи: начал освобождать от либеральных пут экономику. Но духовно-культурная сфера по-прежнему в цепких когтях держателей зла. Роман посвящён именно этому роковому российскому конфликту. И когда начинаешь осознавать его, понимаешь, что он отражает более глубокие процессы, идущие в государстве. Герои романа, каждый в силу своего понимания эпохи, говорят о происходящем начистоту.
В этой связи напомню вот о чём. Все годы перестройки рядом с Лидером Горбачёвым, был Идеолог - Яковлев. Я плохо отношусь к Александру Яковлеву, мы враждовали. На Конституционном суде по делу КПСС, где я был экспертом, свидетель Яковлев назвал меня своим главным врагом в печати. Ещё бы! Я опубликовал статью «Яковлев и Троцкий», которую кое-кто до сих пор мне простить не может. Однако обязан признать, что Яковлев был сильнейшим идеологом, умело направлявшим развитие перестроечных процессов.
Но есть ли Идеолог рядом с Путиным? Нет! Сплошь политтехнологи. Раньше были антисоветчики, теперь явились, как я их называю, антисоветники, отринувшие и политическую философию и теорию государства. Манипулируют выборами, готовят кадры карьеристов. А внутренней политики в духовно-идейной сфере нет вообще. Раздрай! Герои романа, понимающие что к чему, эту тему развивают капитально. Это уязвимая пятка Путина. По сравнению с ней выглядят семечками суждения простонародных персонажей романа, которые при напоминании, что Сталин ночами правил исторические ошибки в рукописи Алексея Толстого, восклицают: «А наш-то по ночам играет в хоккей!»
Когда я прочитал трилогию, то понял, что ваш роман – это Большая литература, о которой все мы мечтаем.
Да, это Большая литература, полноводный роман, широко охватывающий жизнь России и настроения, царящие во всех слоях общества. Депутаты и бизнесмены, селяне и банкиры, учёные и журналисты, врачи, священство, генералитет, ботексная публика. Даже криминал. И конечно, не только столицы, но и регионы. Не говорю уже о крутой борьбе российской и западных спецслужб. Кстати, в романе впервые глубоко раскрыта подноготная агентов влияния. Художественная ткань позволяет сказать то, о чём в реальной жизни говорить не принято. В романе много диалогов, мест действия. О неожиданностях сюжета не говорю, переплетение судеб, пространство жизненного выбора позволяет героям жить своей жизнью. И, увы, умирать своей смертью.
В романе «Немой набат» есть эпизоды и зарубежного бытия некоторых героев повествования.
У меня жизнь сложилась так, что в советские годы я объездил весь СССР, только на Камчатку не успел, а Приморье, Курилы – везде был, начиная от Львова. А в новые времена после мутных 90-х получилось так, что облетал весь мир – от Австралии до Гавайев. Я не носитель государственных секретов, со спецслужбами не связан и обладал в командировках полной свободой общений. Даже в подземном этаже Пентагона побывал, где у них разведывательный департамент. Ну, называют его Политическим. Видел, как они делают свои дела. Это помогло работе над романом. Помогло и разумом и сердцем понять нечто очень важное. Россия – это цивилизация, а Америтка – это всего лишь конечный исторический проект. Впрочем, это особая тема. Но хочу сказать о главном: роман предназначен не для офисных интеллектуалов, а для всех. Включая и рядовых читателей и высокочтимую публику, для которой в романе откроется много неожиданного.
Да уж! Вы написали очень откровенно. Но вот вопрос: вы рассчитываете на успех романа?
Ни в коем случае! Да, он слишком откровенный, честный, и есть силы, которым его популярность невыгодна. Будут замалчивать. Роман опередил время и станет очень важным свидетельством нынешних переломных лет России – как говорится, показаниями очевидца. Вдобавок Большая литература ныне не в чести. Но не сомневаюсь, придёт время, когда по роману «Немой набат» снимут телесериал. По форме и по сути он словно предназначен для этого.
Позвольте вопрос, как говорится, не по теме. Почему Большая литература сегодня не в чести?
Это глубокий вопрос. Тут приходится нырять в тему смены литературных поколений. До войны писателей было много. А в начале пятидесятых выяснилось, что литературное поле почти расчищено. Многие писатели погибли на фронтах, другие попали под каток репрессий. И чистое литературное поле без боя заняло новое поколение литераторов. Но у них был грандиозный фронтовой опыт – и они создали прекрасную лейтенантскую прозу со многими ответвлениями. Другие до дна знали жизнь послевоенной деревни и создали не менее мощную деревенскую прозу. Но поколения писателей постоянно обновляются, обычно формирование писателя происходит к сорока годам.
И появились новые сорокалетние, вступившие в борьбу за место под солнцем. Их возглавил, в частности, Володя Чивилихин, увы, рано от нас ушедший. Но эти сорокалетние не только боролись за место под солнцем, они учились у своих предшественников, матерели в соревновании с ними. И пришло время, - они стали первыми. Однако к тем годам вызрело следующее поколение сорокалетних, которое можно ассоциировать, в частности, с Прохановым. Я тоже принадлежу к нему. И процесс повторился: борьба за лидерство и учёба у предшественников шли рука об руку.
А в 90-х смена поколений прервалась. Литературное поле выпахали вчистую, всё советское с него просто смахнули, шахматную доску перевернули. И на пустырь вприпрыжку выскочили новые писатели – без боя, без сопротивления, без конкуренции. Возможно, среди них есть талантливые, но что у них за душой? Они не могли знать новой жизни, только оплёвывали прошлое. Им не у кого было учиться, да и незачем. Они пришли с чувством превосходства первопоселенцев рынка, превратив литературу в производство. Отправив в утиль своих предшественников – как сто лет назад пытались списать с парохода современности Пушкина.
В итоге литература ушла в историко-разоблачительные и надуманные темы, в ложные сущности, в гнилую прозу. А на таких почвах Большая литература не произрастает. Её заменили бирки на обложках «Новая проза», а теперь уже и «Самая новая проза». СмЯшно! На обложке моего романа, кстати, написано «Русская классика».
Но в недрах народа, как всегда бывало в России, растут новые сильные писатели, которым предстоит биться за место под солнцем с нынешними, самозванно пришедшими на литературный пустырь. Подвинуть их будет сложно, они вцепились крепко. В общем, всё ясно, чего тут пережёвывать. Но уже очевидно, тридцать новых российских лет не оставят заметных художественных произведений – зато скандалов с избытком. Кто сегодня помнит названия книг, получивших премии пять лет, даже три года назад? Однодневки, ушедшие в небытие.
Но через пять-десять лет начнёт пробиваться новое поколение сорокалетних – из тех, кто избежит соблазна подсесть на псевдопремиальную систему, которую приватизировали несколько административных деятелей.
Хочу новым писателям напомнить прекрасные слова Олжаса Сулейменова – «Живите с жаром!» Они-то полноправно и вернут русской литературе Большую прозу.
А мой роман «Немой набат» останется надолго, в этом я не сомневаюсь. Он нужен, чтобы с позиции грядущих лет оценить то, что происходило в России в наши переломные годы. Это роман о нашей сложной эпохе, и её человеческое наполнение всегда будет интересно для потомков.
Хождение по мукам.
Ого! Интересно как. Хотим ещё!